Юнкерские поэмы Лермонтова и их краткий анализ

Произведения Лермонтова,

Метания юности

Учеба в Санкт-Петербургском университете, переход в Московский университет, затем возвращение назад в Санкт-Петербург – необдуманные поступки беззаботной юности. Метания между учебными заведениями двух столиц закончились для Лермонтова школой гвардейских прапорщиков и кавалерийских юнкеров, куда он был вынужден поступить в 1832 году. Стечение обстоятельств, убеждения петербургских родственников – и вот уже М. Ю. Лермонтов в юнкерской школе. Романтический период жизни остался позади.

Образовательная программа у юнкеров была довольно насыщенной, плюс солдатская муштра действовала на вольнолюбивых юношей из богатых семей не самым лучшим образом – и все свободное от учебы время молодые люди проводили в ребяческих разгулах и кутежах. В наши дни подобное баловство назвали бы снятием стресса, в те годы молодую психику щадили меньше нашего, и юнкерское бытие называли не иначе, как разврат.

Годы потерянных возможностей

Юноше, написавшему в 17 лет свое первое гениальное стихотворение – «Ангел», пришлось, забыв на время о романтических образах, стать таким, как все. Лермонтов, несмотря на кажущуюся слабость, был невероятно силен в руках – металлические шомпола он сгибал, завязывая в узел, шутя. Эта сила, умение легко слагать сатирические эпиграммы, талант художника помогли Лермонтову слыть среди разудалых юнкеров за своего. Но в то же время собратьям по казарме не нужны были его романтические бредни – товарищи требовали иной поэзии: пошлой, грубой, не прикрытой стыдом. Им нужны были юнкерские поэмы. Лермонтовская энциклопедияпополнилась в те годы именно такой поэзией. Упомянутые «Уланша», «Петергофский праздник», «Гошпиталь» – не что иное, как порнографическое отображение реальной жизни юнкеров. Уважаемый Лермонтовым Пушкин также писал откровенные интимные стихи, но именно интимные, тогда как у Лермонтова они пошлые. За два года в школе ничего выдающегося поэт не создал – в его короткой жизни это было безжалостно потерянное время.

Святое вне насмешек

Несмотря на далекое от приличного поведение юнкеров некоторые моменты биографии Лермонтова говорят о том, что дворянство у этих молодых людей было в крови. Обожающая своего Мишеля бабушка поэта – Е. А. Арсеньева – не смогла его оставить одного. Наняв неподалеку от школы квартиру, она поселила в ней слугу, в обязанности которого входило каждое утро будить своего нервного и болезненного барина за несколько минут до школьного подъема, чтобы невыносимый барабанный бой дурно не влиял на его психику, подкармливать всякими яствами. Ценившие бесстыдные юнкерские стихи Лермонтова товарищи знали о бабушкиной привязанности к поэту, но эта нежность никогда не была предметом их насмешек. Невероятно, но отношения между внуком и бабушкой молодые юнкеры воспринимали едва ли не как святыню. Современники поэта, все как один, отмечают, что над родителями Лермонтова они еще позволяли себе подшучивать, над бабушкой – никогда.

Противоречия в оценках современников

Выходцы из юнкерской школы, которые по большому счету и вошли то в историю благодаря тому, что учились вместе с Лермонтовым, впоследствии дают кардинально разные оценки отношения поэта с однокашниками, по-разному характеризуют его как личность. И в этом также след того, что писал Лермонтов в те годы. Он откровенно смеялся над всеми, имена некоторых навеки повязаны с его стихотворениями и поэмами юнкерских лет. Среди них Тизенгаузен, которому посвящено адресное обращение одного знаменитого стихотворения, Шаховский, Поливанов, князь Барятинский&hellip- Последнему посвящена целая поэма! Разве мог он простить Лермонтову «Гошпиталь», в котором потомственного князя в юнкерской школе узнавали по следующим строкам: «И ободренный винными паром наверх вскарабкался наш князь- прижал защелку – входит с жаром, руками за свой &hellip- держась». Дальнейшее повествование о похождениях князя еще менее приятно. По сюжету Барятинский, мечтая об интимной встрече с молодой горничной, в темноте перепутал ее со старой барыней и набросился на ту со всей страстью своего юношеского нетерпения. Едва ли подобная слава, которую обеспечили князю юнкерские поэмы Лермонтова, могла родить в его душе нежные воспоминания о совместной учебе.

Роковое знакомство по юнкерской школе

Где-то в начале 1834 года (однокашники Лермонтова утверждают, что было это зимой) в школе решили издавать рукописный журнал «Школьная заря». Выходил он по средам. Всю неделю каждый мог писать то, о чем желал, и складывать свои рукописи в назначенный ящик одного из столиков в общей спальне. Вечером в среду эти рукописи сшивались и тут же громко прочитывались. Самым популярным автором «Школьной зари» был, естественно, Лермонтов. Юнкерские поэмы Михаила Юрьевича не могли быть опубликованы в настоящих журналах, но со страниц школьного еженедельника они были хорошо знакомы всем юнкерам, учившимся вместе с Лермонтовым. Еще одним постоянным автором журнала был не кто иной, как Николай Мартынов – проклинаемый нами убийца великого поэта.

В своей «Исповеди», которую Мартынов написал после рокового выстрела, он пытается объяснить, почему тогда в Пятигорске вызвал Лермонтова на дуэль, почему не промахнулся. Обиды, вынесенные им из юнкерской школы, и здесь оставили свой след – Мартынов не смог забыть старых насмешек над собой со стороны поэта.

Юнкерское бытие без цензуры

Возможно, у Мартынова и были основания обижаться на Лермонтова, но куда больше этих оснований было у тех, кто поименно упомянут в произведениях поэта. Их фамилии приведены выше, но некоторые факты из обыденной жизни юнкеров, переданные в стихотворении «Ода к нужнику», говорят о еще большей неприглядности поведения выходцев из дворянских семей. Если в коротком произведении «К Тизенгаузену» Лермонтов пишет безобидное: «Не води так томно оком, круглой &hellip- не верти, сладострастьем и пороком своенравно не шути&hellip-», то в «Оде к нужнику» поэт откровенно уведомляет читателей о распространенных среди юношей гомосексуальных наклонностях. Какие юнкерские поэмы Лермонтова или стихотворения тех лет обходятся без очередной порции порочащих откровений? Разве только его «Юнкерские молитвы» – именно они и вошли в тоненький сборник официально признанных литераторами произведений Лермонтова, написанных им в те два года (с 1832-го по 1834-й), что поэт провел в школе. Его фривольные поэмы никогда не были изданы по вполне понятным причинам.

Слава славе рознь

Если в сердцах некоторых однокашников зрела и росла личная обида, то откровенные рассказы в свете тех, чьи имена не были отражены в произведениях поэта, сыграли для него в целом плохую славу и породили предубеждения в сердцах совершенно посторонних поэту людей. Благородные отцы семейств бдительно следили, чтобы на балах и светских приемах ни к их дочерям, ни к женам порочный поэт и близко не приближался – вылившаяся за пределы школы слава сочинителя пошлых поэмок автору «Героя нашего времени» повредила изрядно. Но даже появление на страницах столичных журналов Печорина не сразу стерло то отрицательное впечатление в умах россиян, которое посеяли в них юнкерские поэмы Лермонтова. Написанное на гибель Пушкина стихотворение «Смерть поэта» несколько изменило общее впечатление, но окончательно разворот в сторону истинного признания творчества Михаила Юрьевича свершился только после выхода «Героя нашего времени». Прошли долгие годы, произошли многие события, прежде чем свет «забыл» мальчишеские глупости Лермонтова.

Не только о буднях

Лермонтоведы утверждают, что замечательная поэма «Хаджи Абрек», а также одна из редакций «Демона» были написаны как раз в годы учебы в юнкерской школе. Товарищи поэта рассказывали, что довольно часто после отбоя Лермонтов уходил в дальние классы и там подолгу в полной тишине и одиночестве писал. Создается впечатление, что в школе пребывало два разных Лермонтова: днем это был обычный кадет, мало чем отличающийся от других таких же задир и скептиков (отсюда и его фривольные поэмки), а ночью он превращался в самого себя – тонкого, ранимого, полного романтизма и сердечных чувств. Считается, что «Измаил-бей», начатый еще в Москве, был закончен как раз в годы учебы в юнкерской школе. Тогда же началась работа над романом «Вадим», который так и не был дописан. Отрадно, что юнкерские поэмы и стихотворения Лермонтова спустя годы померкли на фоне произведений, посвященных любимому им Кавказу, дальним странствиям и странствующим, другим достойным уважения темам.

Месть, пронесенная сквозь годы

Всего два года длилось обучение в школе, но до самой кончины поэта те откровенные стихотворные произведения следовали за ним по пятам. Как уже было отмечено, юнкерские поэмы Лермонтоваотражали постыдную жизнь вполне реальных людей. И два человека из тех, кто учился с поэтом в школе, сыграли в его жизни роковые роли. Это Мартынов (особых пояснений здесь приводить не нужно) и Барятинский (его ненависть к Лермонтову с годами только росла). Поспособствовал этому любимый поэтом Кавказ.

Лермонтов часто посещал Пятигорск, куда его еще ребенком привозила бабушка. Каково было Барятинскому, который через несколько лет после выпуска из школы стал фельдмаршалом, наместником Кавказа и приближенным самого императора, понимать, что за его спиной подчиненные шепчутся о непристойном его поведении, навеки прописанном в пресловутом «Гошпитале»? А тут еще и Лермонтов время от времени перед глазами маячит. Конечно, Барятинский силой своей власти как мог вредил служебному продвижению поэта. Таковы были роковые последствия юнкерских шалостей.

Все лучшее в три последних года

Построение ранних поэм Лермонтова, написанных в первые годы осознанного творчества, отличается и стилем, и размером. Они поражают практически полным отсутствием формы и обилием напыщенных эпитетов. Время от времени в некоторых стихотворениях можно узреть проблески будущей гениальности, но литературоведы считают, что все самое лучшее, что было создано Лермонтовым, было им написано с 1838 по 1841 годы – последние в его жизни. Несколько обособленно стоят созданные в 1831-м «Ангел» и в 1837-ом «Смерть поэта».

В три последние года появились «Мцыри», последняя (восьмая) редакция «Демона», «Герой нашего времени». Талант Лермонтова развивался стремительно. Сколько бы он написал в будущем, если бы не выстрел товарища по юнкерской школе?